Во время бума NFT в 2021 году, энтузиасты NFT говорили: "Мне бы это понравилось, даже если бы оно упало до нуля", как ироничное контркультурное заявление о том, что значение и принадлежность важнее прибыли.
Это стало чем-то вроде панк-рок этоса в Web3. Сжигание денег ( в переносном или буквальном смысле ) было проявлением, чтобы сигнализировать о принадлежности к группе, которая позиционировала себя как моральная антитеза спекулятивной лихорадке, определявшей это время.
Как и ранние киберпанки, которые боролись за свободу и автономию, или биткойн-макси, которые держались во время нескольких крахов, дегены нового поколения NFT бросили ошеломляющие суммы волшебных интернет-денег на иные JPEG, которые можно было сохранить правым кликом, чтобы доказать, что они понимают более глубокие слои интернет-культуры и криптоидеологии.
Но даже самые ярые сторонники обещаний блокчейна не застрахованы от сомнений, когда долгий и холодный Крипто Зима иссушает как капитал, так и уверенность. А медвежий рынок NFT был особенно суров.
Несмотря на всплеск активности в последние недели — кто-то купил 45 CryptoPunks почти за 8 миллионов долларов, кто-то другой схватил Ether Rock за более чем 300K, пол Floor Pudgy Penguins удвоился, а Moonbirds утроились — в целом рынок NFT находится в плохом состоянии. С 156 миллионов долларов за июль 2025 года мы далеки от безумных максимумов августа 2021 года, когда OpenSea сообщил о более чем 3 миллиардах долларов в объеме торгов NFT. Что касается NFT-искусства, то объем торгов упал на 93% с пикового уровня 2021 года.
Итак, предположим, что ваш любимый NFT близок к своему дну, пора проверить и выяснить: действительно ли вы еще любите его?
Если да, почему ты всё ещё любишь это?
А вы не можете просто сказать: О, мне нравится искусство, в противном случае достаточно было бы скриншота JPEG.
Потому что, чтобы все еще любить эти вещи в их наинизшем состоянии, во-первых, вы должны быть довольны ценностью, которую вы заплатили, относительно ценности, которую вы все еще получаете от этого.
Во-вторых, должна быть причина, по которой это является NFT. Если это всего лишь красивая картинка, которую можно сохранить, скопировать или поделиться без последствий, то нет смысла в том, чтобы это было NFT, и нет жертвы в том, чтобы видеть, как она обесценивается.
Как бы ни утверждал Маршалл Маклуэн, любимый медиатеоретик всех: средство - это сообщение. Вы не любите изображение больше из-за его содержания. Вы любите его больше, потому что в качестве NFT изображение становится чем-то иным. NFT перепрограммирует вашу роль с простого зрителя изображения на участника медиа, которое отслеживает собственность, идентичность, ценность и статус.
Маклюэн полагал, что каждое средство является расширением нас самих. Книга расширяет глаз. Телефон расширяет голос. Точно так же с NFT, мы находимся в отношении к объекту таким образом, как мы не могли бы быть, если бы это был просто JPEG.
История продолжается## Берт злой
С учетом этого, позвольте представить вам случай изучения моего любимого NFT: Bert is Evil. В ноябре 2022 года я купил NFT, который, вероятно, сейчас стоит ноль. Называемый Bert is Evil, это был один из первых вирусных интернет-мемов (примерно 1997), отчеканенный как NFT его оригинальным создателем 25 лет спустя.
Несмотря на свою богатую историю как ранней интернет-шутки, он ужасно потерпел неудачу как коллекция NFT. Что является очень большой частью того, почему я его люблю. Для меня NFT — это бесценный артефакт, на который вы могли бы восхищаться в музее.
Это исторический остаток; неизменная память о неудачном пересечении между двумя эпохами Интернета. Он выявил пределы перевода между сетями, эпохами и культурными грамматиками, а также то, как значение и ценность в Web3 не гарантируются актом чеканки.
OG Мем
Перед Пепе Лягушонком и Тролльцом, Вояком, LOL парнем и ГигаЧадом был: Берт — это зло. Возможно, предшествовавший только Мистер Т съел мои яйца и Танцующий ребенок, ранний интернет-мем обнажил грязную секретную жизнь одной из половин дуэта Улицы Сезам, Берта и Эрни.
В фотошопе были созданы серии пародийных фотографий, на которых Маппет был изображен рядом с самыми печально известными личностями в истории, от Джеффри Дамера и Ли Харви Освальда до Гитлера и Ку-клукс-клана. Существовали "доказательства" того, что Берта курит марихуану, дразнит младшего Майкла Джексона за пах и заставляет Эрни получить стриптиз.
Еще одно "фото" ссылалось на предполагаемую удаленную сцену из утеченного секс-тейпа Памелы Андерсон и Томми Ли, где молодожены участвовали в "пылающей оргии" с Бертом.
Появившись в 1997 году, когда он все еще учился на факультете изящных искусств в Университете Филиппин, этот веб-сайт был просто тем, что двадцатилетний Дино Игнасио сделал, чтобы рассмешить своих друзей. Вооруженный устаревшим модемом на 14.4 кб/с и коллекцией журналов от Omni Heavy Metal до Mad Magazine, Игнасио был последователем культуры смешивания на заре интернета.
Берт быстро стал вирусным, путешествуя по зарождающимся интернет-форумам, цепочкам электронной почты и блогам. Тогда веб был участническим и анархичным. Ремиксы были повсеместны, а авторство размыто, отдавая предпочтение циркуляции над происхождением. Каждый мог редактировать Берта; никто не обладал им. Он бесконечно мутировал в руках пиратов Photoshop задолго до того, как такие термины, как "фейковые новости", вошли в наш лексикон.
Когда Берт выиграл Webby, его популярность взлетела. Вебсайт стал настолько популярным, что Игнасио больше не мог позволить себе управлять им самостоятельно. Вместо того чтобы закрыть его, он упаковал его и предложил другим сделать зеркала в обмен на хостинг оригинального сайта. После децентрализации сотни зеркал появились по всему миру, увеличивая охват и известность Злого Берта.
Затем, в 2001 году, изменённое изображение Берта и Осамы бен Ладена появилось на плакатах протестующих на про-талибанском митинге. Игнасио почувствовал, что это зашло слишком далеко. Он закрыл сайт из-за беспокойства.
Но мем жил своей жизнью. Он продолжал существовать.
NFT
Четверть века спустя Игнасио пришла идея увековечить Берта как исторический, собственный объект записи. Чеканка мема в качестве NFT сознательно воскресила икону из предыдущего технологического разрыва. Этот жест не имел коммерческого смысла, а был культурным: акт медийной непрерывности.
Изначально моя привязанность к NFT была основана на nerdy McLuhianism. Но, когда Берт не смог привлечь фанатов, мои отношения с NFT углубились.
Я узнал об этом, прочитав первый выпуск Philippines Vogue ( сентября 2022), где Игнасио был представлен в глянцевом журнале в знак признания его влияния на технологическую индустрию. Хотя Vogue не является очевидным местом для получения информации о NFT, меня это заинтересовало, и я подумал, что этот непроданный, неизвестный NFT мог быть упущен и недооценен.
В истории журналист допрашивал Игнасио, почему он считал свой проект NFT провальным. "Может быть, я просто не понимаю NFT," сказал он.
Если бы я был лучшим инвестором, я бы распознал это как тревожный сигнал и продолжил листать свой журнал. Вместо этого я зашел на Foundation и купил первый из четырех в коллекции. В течение нескольких часов общий знакомый увидел транзакцию в блокчейне и связал Игнасио и меня в Facebook DM.
Игнасио был в шоке от того, что один из его NFT наконец-то продался, почти через год после его создания. Его друг сказал ему, что я кто-то в криптовалюте, так что он согласился на телефонный звонок, и тогда я услышал предысторию. Игнасио сказал, что чувствовал себя самозванцем в Web3, неискренним, чуждым. Хотя он чувствовал себя уверенно среди своих существующих сфер Web2, связанных с игровым дизайном, разработкой программного обеспечения, виртуальной реальностью, аватарами и многим другим, он не чувствовал той же надежности в Web3 и винит себя за то, что не сделал достаточно, чтобы распространить информацию о создании.
Некоторые из его друзей предложили советы о том, как создать хайп, например, погрузиться в Discord, шитпостить в Twitter и проводить несколько Spaces. Но Игнасио провел всего пару недель, прежде чем сдаться.
Требования к приему
Хотя крипто технически является разрешенным, культура таковой в меньшей степени. Насколько бы сообщество Web3 ни любило говорить о привлечении следующего миллиарда и настаивало на том, чтобы назвать себя инклюзивным и дающим возможности, в основном это кликa со своими собственными местами встреч, ритуалами, языком и требованиями к приему.
В случае Игнасио его опыт в Web2 — работа на высоких должностях в Electronic Arts, Oculus, Facebook и Roblox — не принес ему много репутационных очков в Web3; появление в Discord с перечислением этих ролей вызывает ассоциации с мемом Стива Бушеми "Как поживаете, товарищи-дети?".
NFT Берта провалился, потому что Игнасио принес артефакт Web1 в контекст Web3, используя предположения Web2 о репутации, внимании и статусе. Игнасио был справедливо уважаем в ранних кругах интернета. Но он не потрудился установить присутствие в пространствах Web3.
Web3 племенен и сплочённый с детектором ерунды, настроенным на аутсайдеров, которые не прошли через это. Web3 не интересует, кем вы были на других версиях интернета. Web3 абсолютно всё равно, что вы указали в своём LinkedIn. Вы не можете просто появиться и ожидать, что ваше наследие само себя создаст. Web3 хочет знать, какие NFT вы собираете, какие shitcoins вас разорили, в каких DAO вы участвовали.
Кошельки рассказывают истории. И без реального, проверяемого участия в криптовалюте сеть рассматривает вас как только для чтения, а не для записи. Я имею в виду, что Игнасио признал, что он даже не мог попасть в Crypto Twitter. Мое предположение, что его быстро стали называть экстрактором, а не добавляющим ценность. Что, возможно, является самым быстрым способом убить проект NFT даже до его запуска.
По этой причине мне интересно, уклонился ли Игнасио от проблемы. Ему никогда не пришлось вести этот разговор с его покровителями о том, почему эти NFT Берта пошли ко дну, а не на луну.
В финальном, трагическом, о-очень-крипто повороте в истории Игнасио попался на мошенничество, когда он нажал на злонамеренную ссылку, отправленную по электронной почте; фальшивый запрос на покупку одного из других NFT Берта.
Игнасио написал мне в личные сообщения за помощью, и после короткого изучения ситуации, я мог лишь сказать ему, что 1 ETH, который я заплатил за Берта #1, пропал навсегда. Это было особенно болезненно, поскольку Игнасио обязался пожертвовать 50% от выручки коллекции филиалу Общественной вещательной службы в Сиэтле. Единственной причиной, по которой он еще не сделал пожертвование, было то, что я сказал ему ( в 2022), что лучше подождать, пока не продадут всю коллекцию, и за это время стоимость его ETH-казны, безусловно, возрастет. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это был худший совет.
Еще не мертв
И так, я подумал, что это был конец истории. Берт был богат смыслом, но беден предложениями, если он до сих пор не продал, он никогда не продаст. Я завернул свою верную дань этому устойчивому к рынку NFT, отправил статью своему редактору и написал DM Игнасио, чтобы сообщить ему, что что-то выходит.
"Вы купили второй?" - ответил Игнасио, с ссылкой на tx hash из нескольких дней назад.
Эмм, что?! Нет! Я не покупал Берта #2. Так кто же его купил?
Иск searching адрес кошелька, я обнаружил, что он принадлежит Бюро интернет-культуры (BIC)—историческая неизменяемая мем-казна криптовалюты, как описано в их профиле X. Просматривая их коллекцию, оцененную более чем в 900 ETH, я увидел, что они владеют культовыми интернет-мемами в виде NFT, созданными авторами, включая Me Gusta, Baton Roue, Vibing Cat, Unimpressed Nightclub Girl и Kevin, и заплатили до 11.11 ETH за Dancing Baby и 36 ETH за Keyboard Cat.
Я не мог в это поверить. Эти ребята поняли; это был музей, в котором я всегда знал, что Берту должно быть место.
Я задумался: если бы Игнасио знал, что существует ончейн коллектив, который на самом деле «понимал» Берта и который признавал самого Игнасио как визионера, чье онлайн-наследие заслуживает места в зале славы на базе блокчейна… Тогда, возможно, он бы не чувствовал себя таким одиноким в Web3?
И тогда я задумался: а что если я был прав в своем первоначальном мнении о том, что Берт был недооценен в 1 ETH? Все, что потребовалось, это чтобы этот внешний орган согласился, что NFT стоило покупать, и вдруг это стало так. Вера в ценность нуждается в подтверждении — через ценовые действия, культурный нарратив, поддержку влиятельных людей и ажиотаж сообщества. И когда это происходит, вещь действительно становится ценной.
Но эй, возможно, мне это нравилось даже больше, когда оно было на нуле.
На этой странице может содержаться сторонний контент, который предоставляется исключительно в информационных целях (не в качестве заявлений/гарантий) и не должен рассматриваться как поддержка взглядов компании Gate или как финансовый или профессиональный совет. Подробности смотрите в разделе «Отказ от ответственности» .
Все еще люблю свой NFT «Если он упадет до нуля»
Во время бума NFT в 2021 году, энтузиасты NFT говорили: "Мне бы это понравилось, даже если бы оно упало до нуля", как ироничное контркультурное заявление о том, что значение и принадлежность важнее прибыли.
Это стало чем-то вроде панк-рок этоса в Web3. Сжигание денег ( в переносном или буквальном смысле ) было проявлением, чтобы сигнализировать о принадлежности к группе, которая позиционировала себя как моральная антитеза спекулятивной лихорадке, определявшей это время.
Как и ранние киберпанки, которые боролись за свободу и автономию, или биткойн-макси, которые держались во время нескольких крахов, дегены нового поколения NFT бросили ошеломляющие суммы волшебных интернет-денег на иные JPEG, которые можно было сохранить правым кликом, чтобы доказать, что они понимают более глубокие слои интернет-культуры и криптоидеологии.
Но даже самые ярые сторонники обещаний блокчейна не застрахованы от сомнений, когда долгий и холодный Крипто Зима иссушает как капитал, так и уверенность. А медвежий рынок NFT был особенно суров.
Несмотря на всплеск активности в последние недели — кто-то купил 45 CryptoPunks почти за 8 миллионов долларов, кто-то другой схватил Ether Rock за более чем 300K, пол Floor Pudgy Penguins удвоился, а Moonbirds утроились — в целом рынок NFT находится в плохом состоянии. С 156 миллионов долларов за июль 2025 года мы далеки от безумных максимумов августа 2021 года, когда OpenSea сообщил о более чем 3 миллиардах долларов в объеме торгов NFT. Что касается NFT-искусства, то объем торгов упал на 93% с пикового уровня 2021 года.
Итак, предположим, что ваш любимый NFT близок к своему дну, пора проверить и выяснить: действительно ли вы еще любите его?
Если да, почему ты всё ещё любишь это?
А вы не можете просто сказать: О, мне нравится искусство, в противном случае достаточно было бы скриншота JPEG.
Потому что, чтобы все еще любить эти вещи в их наинизшем состоянии, во-первых, вы должны быть довольны ценностью, которую вы заплатили, относительно ценности, которую вы все еще получаете от этого.
Во-вторых, должна быть причина, по которой это является NFT. Если это всего лишь красивая картинка, которую можно сохранить, скопировать или поделиться без последствий, то нет смысла в том, чтобы это было NFT, и нет жертвы в том, чтобы видеть, как она обесценивается.
Как бы ни утверждал Маршалл Маклуэн, любимый медиатеоретик всех: средство - это сообщение. Вы не любите изображение больше из-за его содержания. Вы любите его больше, потому что в качестве NFT изображение становится чем-то иным. NFT перепрограммирует вашу роль с простого зрителя изображения на участника медиа, которое отслеживает собственность, идентичность, ценность и статус.
Маклюэн полагал, что каждое средство является расширением нас самих. Книга расширяет глаз. Телефон расширяет голос. Точно так же с NFT, мы находимся в отношении к объекту таким образом, как мы не могли бы быть, если бы это был просто JPEG.
История продолжается## Берт злой
С учетом этого, позвольте представить вам случай изучения моего любимого NFT: Bert is Evil. В ноябре 2022 года я купил NFT, который, вероятно, сейчас стоит ноль. Называемый Bert is Evil, это был один из первых вирусных интернет-мемов (примерно 1997), отчеканенный как NFT его оригинальным создателем 25 лет спустя.
Несмотря на свою богатую историю как ранней интернет-шутки, он ужасно потерпел неудачу как коллекция NFT. Что является очень большой частью того, почему я его люблю. Для меня NFT — это бесценный артефакт, на который вы могли бы восхищаться в музее.
Это исторический остаток; неизменная память о неудачном пересечении между двумя эпохами Интернета. Он выявил пределы перевода между сетями, эпохами и культурными грамматиками, а также то, как значение и ценность в Web3 не гарантируются актом чеканки.
OG Мем
Перед Пепе Лягушонком и Тролльцом, Вояком, LOL парнем и ГигаЧадом был: Берт — это зло. Возможно, предшествовавший только Мистер Т съел мои яйца и Танцующий ребенок, ранний интернет-мем обнажил грязную секретную жизнь одной из половин дуэта Улицы Сезам, Берта и Эрни.
В фотошопе были созданы серии пародийных фотографий, на которых Маппет был изображен рядом с самыми печально известными личностями в истории, от Джеффри Дамера и Ли Харви Освальда до Гитлера и Ку-клукс-клана. Существовали "доказательства" того, что Берта курит марихуану, дразнит младшего Майкла Джексона за пах и заставляет Эрни получить стриптиз.
Еще одно "фото" ссылалось на предполагаемую удаленную сцену из утеченного секс-тейпа Памелы Андерсон и Томми Ли, где молодожены участвовали в "пылающей оргии" с Бертом.
Появившись в 1997 году, когда он все еще учился на факультете изящных искусств в Университете Филиппин, этот веб-сайт был просто тем, что двадцатилетний Дино Игнасио сделал, чтобы рассмешить своих друзей. Вооруженный устаревшим модемом на 14.4 кб/с и коллекцией журналов от Omni Heavy Metal до Mad Magazine, Игнасио был последователем культуры смешивания на заре интернета.
Берт быстро стал вирусным, путешествуя по зарождающимся интернет-форумам, цепочкам электронной почты и блогам. Тогда веб был участническим и анархичным. Ремиксы были повсеместны, а авторство размыто, отдавая предпочтение циркуляции над происхождением. Каждый мог редактировать Берта; никто не обладал им. Он бесконечно мутировал в руках пиратов Photoshop задолго до того, как такие термины, как "фейковые новости", вошли в наш лексикон.
Когда Берт выиграл Webby, его популярность взлетела. Вебсайт стал настолько популярным, что Игнасио больше не мог позволить себе управлять им самостоятельно. Вместо того чтобы закрыть его, он упаковал его и предложил другим сделать зеркала в обмен на хостинг оригинального сайта. После децентрализации сотни зеркал появились по всему миру, увеличивая охват и известность Злого Берта.
Затем, в 2001 году, изменённое изображение Берта и Осамы бен Ладена появилось на плакатах протестующих на про-талибанском митинге. Игнасио почувствовал, что это зашло слишком далеко. Он закрыл сайт из-за беспокойства.
Но мем жил своей жизнью. Он продолжал существовать.
NFT
Четверть века спустя Игнасио пришла идея увековечить Берта как исторический, собственный объект записи. Чеканка мема в качестве NFT сознательно воскресила икону из предыдущего технологического разрыва. Этот жест не имел коммерческого смысла, а был культурным: акт медийной непрерывности.
Изначально моя привязанность к NFT была основана на nerdy McLuhianism. Но, когда Берт не смог привлечь фанатов, мои отношения с NFT углубились.
Я узнал об этом, прочитав первый выпуск Philippines Vogue ( сентября 2022), где Игнасио был представлен в глянцевом журнале в знак признания его влияния на технологическую индустрию. Хотя Vogue не является очевидным местом для получения информации о NFT, меня это заинтересовало, и я подумал, что этот непроданный, неизвестный NFT мог быть упущен и недооценен.
В истории журналист допрашивал Игнасио, почему он считал свой проект NFT провальным. "Может быть, я просто не понимаю NFT," сказал он.
Если бы я был лучшим инвестором, я бы распознал это как тревожный сигнал и продолжил листать свой журнал. Вместо этого я зашел на Foundation и купил первый из четырех в коллекции. В течение нескольких часов общий знакомый увидел транзакцию в блокчейне и связал Игнасио и меня в Facebook DM.
Игнасио был в шоке от того, что один из его NFT наконец-то продался, почти через год после его создания. Его друг сказал ему, что я кто-то в криптовалюте, так что он согласился на телефонный звонок, и тогда я услышал предысторию. Игнасио сказал, что чувствовал себя самозванцем в Web3, неискренним, чуждым. Хотя он чувствовал себя уверенно среди своих существующих сфер Web2, связанных с игровым дизайном, разработкой программного обеспечения, виртуальной реальностью, аватарами и многим другим, он не чувствовал той же надежности в Web3 и винит себя за то, что не сделал достаточно, чтобы распространить информацию о создании.
Некоторые из его друзей предложили советы о том, как создать хайп, например, погрузиться в Discord, шитпостить в Twitter и проводить несколько Spaces. Но Игнасио провел всего пару недель, прежде чем сдаться.
Требования к приему
Хотя крипто технически является разрешенным, культура таковой в меньшей степени. Насколько бы сообщество Web3 ни любило говорить о привлечении следующего миллиарда и настаивало на том, чтобы назвать себя инклюзивным и дающим возможности, в основном это кликa со своими собственными местами встреч, ритуалами, языком и требованиями к приему.
В случае Игнасио его опыт в Web2 — работа на высоких должностях в Electronic Arts, Oculus, Facebook и Roblox — не принес ему много репутационных очков в Web3; появление в Discord с перечислением этих ролей вызывает ассоциации с мемом Стива Бушеми "Как поживаете, товарищи-дети?".
NFT Берта провалился, потому что Игнасио принес артефакт Web1 в контекст Web3, используя предположения Web2 о репутации, внимании и статусе. Игнасио был справедливо уважаем в ранних кругах интернета. Но он не потрудился установить присутствие в пространствах Web3.
Web3 племенен и сплочённый с детектором ерунды, настроенным на аутсайдеров, которые не прошли через это. Web3 не интересует, кем вы были на других версиях интернета. Web3 абсолютно всё равно, что вы указали в своём LinkedIn. Вы не можете просто появиться и ожидать, что ваше наследие само себя создаст. Web3 хочет знать, какие NFT вы собираете, какие shitcoins вас разорили, в каких DAO вы участвовали.
Кошельки рассказывают истории. И без реального, проверяемого участия в криптовалюте сеть рассматривает вас как только для чтения, а не для записи. Я имею в виду, что Игнасио признал, что он даже не мог попасть в Crypto Twitter. Мое предположение, что его быстро стали называть экстрактором, а не добавляющим ценность. Что, возможно, является самым быстрым способом убить проект NFT даже до его запуска.
По этой причине мне интересно, уклонился ли Игнасио от проблемы. Ему никогда не пришлось вести этот разговор с его покровителями о том, почему эти NFT Берта пошли ко дну, а не на луну.
В финальном, трагическом, о-очень-крипто повороте в истории Игнасио попался на мошенничество, когда он нажал на злонамеренную ссылку, отправленную по электронной почте; фальшивый запрос на покупку одного из других NFT Берта.
Игнасио написал мне в личные сообщения за помощью, и после короткого изучения ситуации, я мог лишь сказать ему, что 1 ETH, который я заплатил за Берта #1, пропал навсегда. Это было особенно болезненно, поскольку Игнасио обязался пожертвовать 50% от выручки коллекции филиалу Общественной вещательной службы в Сиэтле. Единственной причиной, по которой он еще не сделал пожертвование, было то, что я сказал ему ( в 2022), что лучше подождать, пока не продадут всю коллекцию, и за это время стоимость его ETH-казны, безусловно, возрастет. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это был худший совет.
Еще не мертв
И так, я подумал, что это был конец истории. Берт был богат смыслом, но беден предложениями, если он до сих пор не продал, он никогда не продаст. Я завернул свою верную дань этому устойчивому к рынку NFT, отправил статью своему редактору и написал DM Игнасио, чтобы сообщить ему, что что-то выходит.
"Вы купили второй?" - ответил Игнасио, с ссылкой на tx hash из нескольких дней назад.
Эмм, что?! Нет! Я не покупал Берта #2. Так кто же его купил?
Иск searching адрес кошелька, я обнаружил, что он принадлежит Бюро интернет-культуры (BIC)—историческая неизменяемая мем-казна криптовалюты, как описано в их профиле X. Просматривая их коллекцию, оцененную более чем в 900 ETH, я увидел, что они владеют культовыми интернет-мемами в виде NFT, созданными авторами, включая Me Gusta, Baton Roue, Vibing Cat, Unimpressed Nightclub Girl и Kevin, и заплатили до 11.11 ETH за Dancing Baby и 36 ETH за Keyboard Cat.
Я не мог в это поверить. Эти ребята поняли; это был музей, в котором я всегда знал, что Берту должно быть место.
Я задумался: если бы Игнасио знал, что существует ончейн коллектив, который на самом деле «понимал» Берта и который признавал самого Игнасио как визионера, чье онлайн-наследие заслуживает места в зале славы на базе блокчейна… Тогда, возможно, он бы не чувствовал себя таким одиноким в Web3?
И тогда я задумался: а что если я был прав в своем первоначальном мнении о том, что Берт был недооценен в 1 ETH? Все, что потребовалось, это чтобы этот внешний орган согласился, что NFT стоило покупать, и вдруг это стало так. Вера в ценность нуждается в подтверждении — через ценовые действия, культурный нарратив, поддержку влиятельных людей и ажиотаж сообщества. И когда это происходит, вещь действительно становится ценной.
Но эй, возможно, мне это нравилось даже больше, когда оно было на нуле.
Посмотреть комментарии